Альфадас обошел обломок скалы. Все слишком хорошо, если он находит время размышлять, что у них одной заботой меньше. Выбитая в камне тропа становилась все уже и уже. Интересно, сколько времени понадобилось, чтобы прорубить этот проход на утес? Не видно было следов кирки. Казалось, она образовалась сама собой. На пути не встречалось отвесных склонов! Может быть, эту извилистую тропу создала магия?

Альфадас оглянулся на поросшие снегом леса, которые они оставили позади. Вот, значит, какова родина Сильвины. Никогда прежде не бывал он в горах Сланга. Они считались диким, негостеприимным местом. Нигде не было столько наделенных душой деревьев, как там. О лесе ходило много историй. Говорили, что магия здесь настолько сильна, что возникают неожиданные магические феномены. Вот как в грозу никогда не знаешь, куда ударит молния, так и в зачарованном лесу никогда нельзя быть уверенным в том, что не станешь жертвой магии. Сильвина рассказывала ему много легенд о том, как ночью чужаков опутывали и душили терновые шипы. Некоторых путешественников охватывало безумие, заставлявшее бродить по кругу. То и дело пришедшие в лес лишались сил и за ночь превращались в стариков. Земля была столь же опасной и непредсказуемой, как и ее обитатели. Никто в здравом уме не заходил туда по доброй воле.

На протяжении двух последних дней Сильвина избегала его. Очевидно, она верно поняла прощальные слова, обращенные к Асле. Он в Альвенмарке потому, что его вынудили, и он хочет вернуться на родину. Союз между ним и эльфийкой распался. И не он разрушил его. Так что пусть не надеется!

Альфадас поскользнулся и вынужден был ухватиться за скалу, чтобы не упасть. Дорога обледенела. Авангард посыпал дорогу пеплом последнего костра, но это была капля в море.

Никогда прежде герцог не поднимался настолько высоко в горы. Здесь не росли ни деревья, ни кусты. Альфадас снова подумал о том, что люди здесь лишние. Слишком красиво…

Помимо воли мысли его заполнила мауравани. Нужно больше думать о том, куда идешь, чем размышлять о ней. Ей не должно быть места в его голове! Почему только он не может освободиться от нее? У него есть жена, которая его любит, и двое прекрасных детей! Что может предложить ему Сильвина взамен? Только разочарования!

Взгляд Альфадаса снова скользнул по дикому горному пейзажу, который они оставили позади. В глубине пропасти было что-то жутковатое. Она притягивала. Герцогу пришлось сопротивляться желанию подойти к ней слишком близко. Интересно, чувствуют ли другие мужчины то же самое? Когда поднимаешься так высоко и находишься настолько близко к небу, начинаешь ощущать себя птицей. Можно даже подумать, что умеешь летать.

Кроме того, подъем необычайно истощил. Герцог тяжело дышал, несмотря на то что двигались они довольно медленно. Что-то лишало его воздуха. То же самое происходило и с другими людьми, шедшими рядом. Все стонали и тяжело дышали, словно на гору всходило войско из стариков.

Альфадас поднял взгляд. Еще пятьдесят шагов, затем узкий поворот. Некоторые из его людей шагали слишком близко к пропасти. Новый мир и магия, защищавшая от холода, ободрили их. Другие маршировали почти голышом, разрисовали тела причудливыми рожами, чтобы быть похожими на берсерков. Ему придется поговорить с воинами, прежде чем завтра они свернут лагерь. Эта излишняя храбрость до добра не доведет.

Крик заставил герцога вздрогнуть. На расстоянии двух вытянутых рук от него упал человек. Его голубые глаза были широко раскрыты. Они сверкали. Раскинув руки, словно крылья, он рухнул в пропасть.

Теперь к краю дороги подошел и Альфадас. Глубоко внизу он увидел, как несчастный ударился о валун. Во все стороны брызнула кровь. Но мужчина продолжал падать, пока его не поглотила мгла. Пока Альфадас смотрел в пропасть, раздался второй крик. Пронзительнее и безумнее. Сложив крылья, с неба рухнул белоснежный сокол. Он тоже исчез в тумане у подножия отвесной скалы.

Подавленный герцог отошел от края.

— Вперед!

Колонна остановилась. Несколькими грубыми выкриками Альфадас подстегнул людей. Сделал он это и ради того, чтобы не думать о мертвом. Он уже забыл его имя, но хорошо помнил, как тот подошел к нему в Хоннигсвальде. Сначала он держался очень отстраненно, но потом вошел во вкус. Это был кузнец, который изобрел алебарды.

Но что больше всего занимало Альфадаса, так это выражение лица мужчины. Кузнец не упал, он прыгнул. И при этом выглядел счастливым!

Герцог уставился на дорогу. Еще час, быть может, больше, и они одолеют стену. Что бы ни охватило кузнеца, нужно надеяться, что оно не коснется других!

Альфадас ошибся. Прошло более двух часов, прежде чем они оставили отвесную стену позади и выбрались на широкую равнину. Пока герцог перестраивал солдат после выхода с узкой тропы, к нему подошли Олловейн и граф Фенрил. Оба эльфа в белых одеждах почти сливались с заснеженной равниной.

У Фенрила были теплые светло-карие глаза. Полные губы и всклокоченная волнистая шевелюра придавали ему менее отчужденный и холодный вид по сравнению с остальными эльфами. На нем были простой элегантный белый камзол и шелковый плащ, вздымавшийся от малейшего дуновения ветра. Не сразу Альфадас заметил сокольничью перчатку на левой руке Фенрила.

— Герцог, скоро стемнеет, — начал граф, не тратя времени на вежливые фразы. — Я бы предложил войску двигаться до наступления темноты, чтобы еще немного отойти от пропасти. Я беспокоюсь.

— Почему? — Альфадас пристально посмотрел на эльфа. Неужели он что-то утаил?

— Это все воздух. На высоте он иной. Большинство эльфов не замечают этого. Мы просто начинаем чаще дышать, когда прикладываем усилия. Но твои люди… Не знаю, как отреагируют на это они. О кобольдах известно, что некоторые впадают в экстаз и перестают владеть собой. У них начинаются галлюцинации, им видятся странные вещи.

— Например, что они умеют летать? — резко спросил Альфадас.

Олловейн смущенно отвел взгляд. А граф кивнул.

— Да, такое уже случалось.

— Ты должен был сказать об этом раньше!

— Мы думали, что с твоими людьми ничего не случится, потому что они выше ростом и сильнее.

— Есть ли еще что-то, от чего, по твоему мнению, моим людям не будет вреда, граф? Я был бы очень благодарен, если бы ты в будущем вовремя предупреждал, если тебе в голову придет какая-нибудь мелочь, которая может угрожать жизни моих людей.

Альфадас говорил все громче и громче, и некоторые воины уже начали оборачиваться на них. Они говорили на языке эльфов, и фьордландцы не могли понять, о чем беседа. Велейф Среброрукий с любопытством поглядывал на них. Заинтересовался и Ламби.

— Ты не мог бы говорить тише, Альфадас? — Олловейн поднял руки, пытаясь успокоить его.

— Есть ли еще проблемы, связанные с какими-либо надеждами с вашей стороны? — не отступал Альфадас.

Ему было трудно снова не сорваться на крик.

— Свет на льду, — произнес Олловейн. — Он может ослепить.

— Это временно, — быстро произнес Фенрил. — Мы прекрасно понимаем, что хорошо, а что плохо для твоих людей. Свет на льду не представляет опасности, просто неудобства. Такой эффект знаком нам по поведению кентавров и фавнов. Кобольды на это внимания не обращают. Предотвратить неприятности очень легко. Твои люди просто должны надеть кожаные повязки с узкими прорезями. Тогда глаза будут защищены.

Альфадас поглядел на небо. За последний час натянуло тучи. Солнце висело низко над горизонтом. Скоро станет темно. Сегодня можно не опасаться ослепнуть от снега. Об этом ему доводилось слышать. Охотники, уходившие зимой далеко на север, рассказывали. Слепота могла продлиться несколько дней.

— Я позабочусь о том, чтобы мои люди защитили себя. Следует ли мне знать что-нибудь еще?

Граф улыбнулся.

— Прости меня. Я должен был подумать о разреженном воздухе. Но ведь у меня нет опыта общения с людьми. — Он умолк. — Есть еще кое-что. Скажи людям, чтобы, если мы попадем в буран, сразу останавливались на том месте, где их застигнет непогода. Амулеты защитят их от холода. Но в снежной круговерти очень легко заблудиться. Маршевая колонна рассыплется и развеется по ветру. Во время бури важно не двигаться с места. Если случится такое, я на время приму командование. Моя свита расскажет твоим людям, как себя вести.