Вдруг Свенья смолкла. Эльфийка! Она открыла глаза и смотрела на нее. Какие глаза! Нянька задрожала. Теперь она верила, что королева живет уже не одно столетие.

— Не нужно бояться меня, дочь человеческая.

Эльфийка говорила мягким, приветливым тоном. Того, кто обладает таким голосом, не следует бояться, какие бы ни были у него глаза. Теперь и дети смотрели на королеву. Похоже, никто из них не боялся. Локи подошел к ней.

— Почему ты так долго спала? — спросил мальчик.

— Я была ранена и очень устала. — Эльфийка огляделась. Ее глаза напоминали Свенье две пропасти. Они жадно поглощали все, что видели. — Как я попала сюда, дочь человеческая? И как тебя зовут?

— Свенья мое имя.

Нянька удивилась тому, насколько уверенно звучал ее голос. Руки перестали дрожать. Ее охватило глубокое спокойствие. Она поведала, как в Фирнстайн пришли эльфы, как их посетил призрачный пес, которого в конце концов убил Гундар. Затем рассказала о троллях и бегстве по льду, о том, как они укрылись в Зунненберге. Пока она говорила, проснулась Кадлин. Маленькая девочка подошла к эльфийке, словно всегда знала чужую королеву.

Повелительница эльфов мягко провела рукой по волосам Кадлин.

— Ты дочь Альфадаса. Я знала твоего отца, когда он был таким же маленьким, как ты.

— Папы нет, — нечетко произнесла Кадлин.

По спине у Свеньи побежали мурашки. Малышка еще не умела разговаривать! Что королева с ней сделала? Свенья хотела подскочить и взять Кадлин на руки, но ноги отказались служить ей.

— Ульрика нет. Мама грустная. Хорошо, что ты проснулась. — Голос девочки становился все отчетливее.

Свенья почти тридцать лет присматривала за детьми, но такого еще не видела никогда.

— Отпусти Кадлин, — испуганно сказала она.

Малышка обернулась к ней.

— Со мной все хорошо, тетя. Не волнуйся.

Эмерелль убрала руку с головы ребенка. Вдалеке снова прозвучал рог.

— Троллям нужна я. Я пойду и сдамся им. Это не ваша война, дети человеческие. Этого не должно было быть. Я не видела этого…

Нянька не поняла, что хотела сказать своими последними словами королева. Она глубоко вздохнула. Внезапно почувствовала прилив сил. Поднялась и подхватила Кадлин на руки.

Эмерелль покинула ложе, словно отдыхала совсем недолго. Бледная, одетая в одну лишь ночную рубашку, она была похожа на призрак. Коротко поклонилась Свенье.

— Я благодарна тебе за то, что ты столько часов сторожила мой сон. У тебя очень красивый певучий голос, дочь человеческая. Это особый дар. Надеюсь, что скоро ты снова станешь петь детям веселые песни. — И с этими словами она открыла дверь. В маленькую хижину вползло дыхание зимы. — Кстати, Кадлин ты очень нравишься, Свенья. Она хотела, чтобы я тебе это сказала.

Женщина крепко прижала малышку к себе.

— Дада.

Кадлин указала на дверь. На хижину налетел порыв ветра, загрохотала деревянная черепица. Дверь со скрипом распахнулась.

— Закрой зиму, пока дедушка Фирн не пооткусывал нам носы, — велела Свенья Локи. Затем недоверчиво посмотрела на Кадлин. Ребенок был таким же, как всегда. — О чем ты говорила с эльфийкой?

Кадлин склонила голову набок и улыбнулась.

— Хавда.

Нянька облегченно вздохнула. Показалось.

Укрытие

Кровь прокладывала борозду в глубоком снегу. Недавно они видели огни на льду и поэтому ушли дальше в леса. Ульрик очень устал, но твердо намеревался не жаловаться. В конце концов, Хальгарда тоже держалась, несмотря на то что слепая девочка уже некоторое время негромко вздыхала на каждом шагу. Мальчик взглянул на эльфийку. Йильвина двигалась молча, прижимая левую руку к бедру. Повязка была пропитана кровью. Рана снова открылась, хотя прошло уже много дней с тех пор, как она пришла в лагерь троллей, чтобы забрать его и Хальгарду.

В животе у Ульрика заурчало. Три дня они почти ничего не ели. Эльфийка разорила несколько беличьих ореховых кладовых, но одними орехами сыт не будешь. Йильвина ушла глубоко в лес, подальше от фьорда. Она полагала, что там их не будет искать никто.

Ульрик знал достаточно историй об охоте. Он был уверен, что понимает, о чем думает эльфийка. Она была словно волчица, которой кабан распорол брюхо. Она знала, что силы ее постепенно уходят, и желала спасти малышей. Поэтому они вернулись к фьорду. Йильвина надеялась снова отыскать беженцев. Она хотела отвести его и Хальгарду в безопасное место. А потом уйти обратно в лес, чтобы умереть.

Вскоре после захода солнца на льду появились огни. Беглецы не могли разглядеть нечеткие силуэты. Должно быть, это тролли! Они двигались дальше на юг, чтобы искать себе новых жертв.

Вообще-то Ульрик полагал, что Йильвина на расстоянии мили может отличить цесарку от зайца-беляка. Но та сказала, что у нее так кружится голова, что она даже ног своих не различает. Поэтому они решили обойти фигуры на льду.

«Если бы я не был таким уставшим!» — в отчаянии думал Ульрик. Хорошо, что Кровь расчищала им тропинку. У Ульрика не хватило бы на это силы. Как только он сходил с тропинки, тут же по колено погружался в снег. Пожалуй, он и мили не прошел бы. Лучше положиться на силу собаки.

Хальгарда держалась за хвост Крови. Сначала Ульрик переживал. Он знал, что вообще-то собаки не любят, когда их тягают за хвост. Но Кровь терпела. Может быть, чувствовала, что у Хальгарды нет другого выхода. Иногда она даже опиралась на собаку. Без псины их бегство уже давно бы закончилось ничем.

Вчера они обнаружили двор. Сожженный и разграбленный. Ульрик узнал, что нет никакой разницы, ночевать в четырех стенах без крыши или между скал, защищающих от ветра.

Мальчик посмотрел на Йильвину. Было видно, как она стискивает зубы. Наверняка очень больно. Темная кровь сочилась сквозь повязку. Через каждые несколько шагов на снег падала густая красная капля. Но с учетом широкого следа, оставляемого собакой, об этом можно было не волноваться. Если кто-то решит преследовать их, ему не нужно быть опытным следопытом. Довольно иметь глаза. Даже ночью глубокая борозда хорошо видна на снегу.

Йильвина оглянулась. Оперлась на покрытый снегом ствол березы и заморгала. Сердито тряхнула головой.

Мальчик вздохнул. Что это, какой-то звук? Ульрик проглядел все глаза, но ничего не увидел. Уже через несколько шагов густо стоящие стволы деревьев сливались с ночью, образуя непроницаемую черную стену Неужели в снегу скрипят шаги? Или это ветки? Кто идет за ними?

Ульрик вспомнил сражение в лагере троллей. Йильвина и Кровь появились среди ночи. Эльфийка хотела забрать только его и Хальгарду. Остальные пленные ее не заботили. Это было несправедливо! Он возмутился. И привлек внимание. В темноте и холоде все были заняты только собой. Большинство спали. Некоторые просто застыли. Замерзли.

Теперь мальчик знал, как отличить мертвых от спящих. У мертвых снег не таял в узкой линии между губами.

Когда он потребовал, чтобы эльфийка спасла всех, остальные пленники собрались вокруг них и захотели, чтобы их взяли с собой. А потом пришли стражники. Два тролля с каменными секирами. Йильвине потребовалось меньше времени, чтобы убить их, чем нужно было маме, чтобы зарезать и выпотрошить курицу. Ульрику захотелось, чтобы однажды он тоже так сражался. Эльфийка двигалась быстрее, чем мог проследить его взгляд.

Когда тролли легли мертвыми в снег, Йильвина схватила его и Хальгарду. Среди остальных пленников поднялась суматоха. Все, у кого были силы пройти хоть пару шагов, попытались воспользоваться моментом и бежать. Наступила страшная неразбериха. Подбежали другие стражники, но Йильвине каким-то образом удалось уйти от них.

Они оставили лагерь далеко позади, когда вдруг возник этот парень. Воин, высокий даже по тролльским меркам. Его голый живот был украшен отпечатками окровавленных ладоней. В руке у него была свежевырезанная из дерева дубинка, и он бежал из леса прямо к ним.