Думгар поднялся. Глаза его сверкали яростью.

— Ты мне угрожаешь?

Рука Оргрима словно ненароком скользнула к тяжелому боевому молоту, висевшему у него на поясе.

— Совсем напротив, Думгар. Я о тебе беспокоюсь. Я пытаюсь представить, что сделает Бранбарт, если узнает о гибели тиранши.

Тролль вообразил, как пробьет голову этому дураку. Нет! Нужно взять себя в руки! Нужно просто заставить Думгара действовать. Он был рожден для того, чтобы попадать в неприятности, если его не останавливать.

Герцог посмотрел на мертвых людей, привязанных к разбитым опорам.

— Может быть, он даст тебе возможность отмыть свою воинскую честь, отдав тебя Бирге. Боль очистит тебя, и твоя душа будет незапятнанной, когда снова облачится в плоть.

Думгар проследил за его взглядом. Нервно провел рукой по подбородку.

— Ну хорошо. Отведем ее обратно. Веди нас к ближайшей звезде альвов, Бирга! Мы пойдем в Снайвамарк.

— Ближайшая крупная звезда находится у деревни, которую уничтожил Оргрим, — пояснила шаманка. — Оттуда мы можем вернуться домой. Нам понадобится три-четыре дня, чтобы достичь этого места. По крайней мере если погода не изменится.

Оргрим выругался про себя. Он знал, что означает возвращаться.

— Значит, нам придется идти по разоренной земле, — заявил Думгар. — Наших запасов хватит еще на два дня. Нам нужно мясо. — Он решительно поглядел на Оргрима.

— Нет! — произнес герцог Нахтцинны. — Я дал тиранше слово.

— Тогда я освобождаю тебя от данного слова.

— Может быть, ты и распоряжаешься этим войском, Думгар, но не моей честью. Я обещал Эмерелль, что людишки будут жить, если она сдастся. И я сдержу слово.

— Какое мне дело до твоего слова, когда речь идет о пятистах голодных троллях? Мы завоюем деревню, и у нас будет достаточно припасов на обратный путь. Ты с ума сошел, Оргрим? Тиранша разве держала слово, когда сталкивала с моста тебя и меня? Ты ей ничего не должен! Завтра утром мы завершим эту битву, и я жду, что ты будешь сражаться!

— То, что когда-то сделала тиранша, для меня не имеет значения. Мое слово — это мое слово! И оно тверже гранита.

Думгар, на удивление, сохранил спокойствие. Даже улыбнулся.

— Значит, ты восстаешь против моих приказов, герцог Оргрим. Позволь напомнить, что король дал мне право верховного командования в этом походе. Бранбарт не одобрит того, что твое слово, данное Эмерелль, важнее для тебя, чем полный желудок его воинов. Я уже предвкушаю, как доложу ему об этом.

На Громовом склоне

На горизонте, далеко на другом берегу фьорда, забрезжила бледная серебряная полоса. Зигвальд отделился от колонны беженцев и скрылся среди деревьев. Никто не обратил на это внимания. Путь по снегу изматывал — почти никто и головы не поднял.

Из своего укрытия каретных дел мастер смотрел вслед Асле. Какая женщина! В мире было мало женщин, которым мужчины позволяли открывать рот вне родных стен. За женой Альфадаса он пошел с радостью, и его огорчало, что теперь он должен обмануть ее. Когда во время бегства из Хоннигсвальда они увидели за спинами красное зарево, никто уже не ставил под сомнение ее решения. Она была уникальной, такой женщины Фьордландия не знала ранее. Она была герцогиней! Полководцем горстки обреченных.

Зигвальд развернулся и направился в лес. Путь вел его к Громовому склону, там ожидали большие сани. Это была идея Аслы — оставить их там. Каретных дел мастер усмехнулся. Как он ругался, когда она рассказывала ему о своих планах! Герцогиня понятия не имела, чем все это может обернуться.

Громовой склон упирался в оленью тропу, спускавшуюся к фьорду. Асла планировала использовать большие сани, чтобы вызвать лавину, если падет последняя баррикада и защитники побегут по оленьей тропе. Хороший план! Но вчера ночью у Кальфа и его людей, оставшихся для защиты последнего рубежа, появилась идея получше.

Зигвальд достиг опушки и поглядел на крутой холм. Из снега торчали крупные зубья скал. Почти не было деревьев. Мало препятствий, которые сдержали бы снег… Здесь почти каждую зиму сходили лавины. Поэтому деревня лежала несколько в стороне от горной тропы.

Словно большой красный шар, стояло солнце над горами на востоке. На севере небо все еще было темным. Оттуда надвигалась буря, но пройдет много часов, прежде чем каретных дел мастер достигнет долины.

«Наверху, на склоне, можно почувствовать себя богом», — думал Зигвальд. Все было таким далеким и крошечным. Похожие на россыпь камешков хижины виднелись между деревьями, напоминавшими траву. Разрушенный палисад на входе в долину был всего лишь тоненькой темной веточкой на фоне снега. А тролли были точно мухи, ползающие по белому савану. И, как мух, он их и раздавит!

Зигвальд с гордостью оглядел сани, стоявшие в нескольких шагах от опушки. Они были роскошны! Грубо сколоченная надстройка над лавкой немного раздражала. Но это была не его работа.

Зигвальд потянул крепкую веревку, которая соединяла переднюю ось с мощным стволом ели. Мелкие кристаллики льда засверкали на светлой пеньке. Мастер задумывал транспорт на колесах, но сейчас колеса были сняты. Сани стояли на широких полозьях. Ими было тяжелее управлять, чем телегой. Мужчина посмотрел вниз. Ему показалось, что крупные обломки скал обзавелись молодняком. Неужели их всегда было так много?

Каретных дел мастер ухватился за веревку и приблизился к саням. Осторожно вынул из плотного снега крупные камни, фиксировавшие полозья, отбросил их в сторону. Не хватало еще, чтобы сейчас по склону покатился камень!

Когда работа была выполнена, Зигвальд уселся на козлы, смахнул снег со скамьи… Ему было приятно ощущать под пальцами полированное дерево. Жаль, что больше ему не придется делать повозки и сани, а ведь вчера в голову пришла идея, как улучшить подкосы полозьев…

Зигвальд подумал о том, какое будущее могло бы ожидать его мастерскую. Такая повозка сделала бы его знаменитым! В ней ночевал король Хорза. И королева эльфов! На ней ездил герцог Альфадас. А герцогиня Асла на этой повозке вела беженцев по фьорду. Знать Фьордландии непременно захотела бы иметь повозку от каретных дел мастера Зигвальда из Хоннигсвальда. Но теперь ему больше не удастся сколотить даже детских санок.

Зигвальд вынул из-за пояса небольшой топорик. Убрал остатки снега и вдруг заметил человечков, которых кто-то вырезал на дереве. Наверное, какой-нибудь дерзкий мальчишка, пробовавший свой новый нож. Досадно!

Мужчина положил топорик рядом с веревкой, которая тянулась через скамью к передней оси, сжал в кармане припрятанное заранее точило.

Размеренными движениями он принялся точить лезвие. Должно хватить одного удара. Зигвальд наклонился немного вперед. Асла снова оказалась права! Крохотные точки ползли по снегу к долине. Тролли покинули холмы и шли на штурм баррикады.

— Маленькие мухи, — пробормотал каретных дел мастер. Он запустил руку в свою подбитую мехом жилетку и нащупал плоский серебристый пузырек. Зубами вынул пробку и поднял бутылочку, словно собирался пить за здоровье долины. — Жаль, что напоследок я должен обмануть и тебя, Кальф. Было бы нехорошо просто перерезать веревку. На склоне слишком много скал. Тяжелые сани могут сбиться с пути. Кто-то должен указать им дорогу.

Зигвальд опорожнил бутылку одним духом. Да там и оставался-то всего глоточек. Затем тщательно закупорил ее и спрятал обратно в жилет.

«Ткач Судеб — бог с чувством юмора», — с улыбкой подумал Зигвальд.

— Спасибо тебе за то, что я могу закончить жизнь, проехавшись в санях. Может ли каретных дел мастер пожелать лучшего конца?

Он схватил топорик. Плохо только, что ему тоже придется оставить зарубку на скамье!

Белый поток

Кальф смотрел на приближающихся троллей. Последняя баррикада находилась в самом узком месте оленьей тропы. Плотным строем поднимались по ней людоеды. Рыбак с мрачным удовлетворением поднял алебарду. Осталось всего десять защитников. Его заговорщики! Остальных он отослал прочь, несмотря на все протесты. Те, кто стоял сейчас рядом с ним, потеряли все… Мужчины, жены и дети которых погибли, или те, у кого никогда не было жены, как у него.